А вот еще из Бильжо:
Фабула его бреда была очень примитивна. Володя К. делил всех людей на две категории. Собственно человеков и буратин.
— Понимаете, Андрей Георгиевич, — объяснял Володя, — есть человеки, а есть буратины. У буратин под кожей все из дерева.
— Ну, ты, я надеюсь, не собираешься ножиком проверять, кто буратино, а кто человек? — спрашивал я.
— Да нет, что вы, Андрей Георгиевич, мне это не надо. Я чувствую и легко определяю.
— Ну хорошо, — спрашиваю я. — Вот я кто? Человек или буратино?
— Вы, Андрей Георгиевич, человек. И медсестра Таня тоже человек. А вот санитар Николай Федорович — буратино.
Странно, подумал я тогда. Примитивно вроде, а как точно.
......
Отделение было на первом этаже. Так вот, сидим мы с Володей и беседуем около огромного окна. А за окном чистое голубое небо, старые липы, зеленая густая трава. В общем, лето.
И вдруг Володя К. мне заявляет:
— А знаете, Андрей Георгиевич, что я могу влиять на погоду?
— То есть как? — спрашиваю я.
— А так. Вот если засуха, например, я могу вызвать дождь. А если, наоборот, дожди, могу сделать так, что они прекратятся. Вы скажите, Андрей Георгиевич, кому-нибудь там, наверху. Наша страна ведь все время борется за урожай. А я помогу, принесу стране пользу.
Настроение у меня было боевое. Я начал изучать психиатрию и был открыт к новым знаниям. За плечами был уже какой-никакой жизненный опыт. Я видел моря и океаны. Я уже что-то знал и что-то умел. Но хотелось, очень хотелось эксперимента.
— Ну, хорошо, Володя, — говорю я. — Давай, сделай сейчас, чтобы пошел дождь. Подул ветер. А то какая-то уж больно хорошая погода. Даже противно работать.
— Хорошо, Андрей Георгиевич, сейчас сделаю. Подождите немного…
И Володя К. повернулся к окну и стал в него пристально смотреть. А я наклонился и стал писать дневники в историях болезней своих пациентов, чтобы не терять времени даром.
Когда я поднял голову и посмотрел в окно, на небе тихо плыло одно пушистое облачко. Был полный штиль.
— Ну, что, Володя, получается?
— Получится. Сейчас, подождите еще немного.
И опять я стал писать, а он пристально смотреть в большое кащенковское окно.
Когда я оторвался от своей писанины второй раз, то был поражен. По небу быстро плыли черные тучи. Потом подул легкий ветерок. А потом вдруг был такой порыв ветра, какой я видел только в фильме «Зеркало» Андрея Тарковского, снятом оператором Георгием Рербергом. Когда трава в кадре вдруг легла на землю, резко изменив свой цвет.
За окном зашевелились старые деревья. И пошел проливной дождь. Володя отвернулся от окна и посмотрел на меня победителем. Я что-то буркнул себе под нос, собрал истории болезней и отвел Володю К. в его палату. На работе пришлось застрять надолго. Зонта не было. А дождь не прекращался. Я даже подумал, не попросить ли Володю К. вернуть погоду назад. Но понял, что тогда мне нужно остаться в этом отделении, только уже совсем в другой роли.
С тех пор я больше никогда не разубеждал пациентов в их бреде и не просил их продемонстрировать свои способности. Это абсолютный закон для психиатров.
Лечить Володю К. мне было после этого случая сложно. Но каким-то образом я все-таки восстановил его доверие к себе.
ЗЫ
Не обижайся, доктор
