Устало переступая босыми лапами, заяц трусил по оленьей тропе. Вечерело. Свинцовые тучи извергли последний на сегодня заряд хлорофоса и тяжелые капли солей тяжелых металлов гулко застучали по хитиновому панцирю пушистого зверя. Панцирь, как и многое другое, достался зайцу от неосторожной матушки, пережившей аварийный выброс Сосновоборской АЭС, но не сумевшей уберечь потомство от коварного излучения.
Хотя, справедливости ради, стоит заметить, что зайчиха, будто предчувствуя рождение мутантов, пыталась прикрыть брюхо металлизированной клешней, доставшейся ей, в свою очередь, от дедушки, объевшегося нитратной морковки еще в застойные годы. Но — тщетно, каждое последующее потомство выглядело все более жутко, настолько, что даже саблезубые мыши, гроза карельских лесов, завидев панцирных зайцев, идущих по лесу клином, падали в обморок, судорожно подергивая ложноножками.
Вот уже тридцать лет по оленьей тропе не хаживало ничего живого, кроме новейших российских танков Т-80 и экологов. Танков заяц не боялся. Да и чего их бояться — броня всего девяносто сантиметров, боекомплект в основном фугасного действия, зайца таким не возьмешь, а уж про экипажи и говорить нечего — салаги. Ходить на танки научила зайчишку еще мать. Собственно, с тех пор он полностью отказался от вегетарианской диеты, предпочитая мясные маринады и тушенку. Заяц прислушался. Что-то большое и теплое двигалось по тропе. Оперативно развернув телескопическое ухо, заяц засек координаты объекта — километра полтора по азимуту, вес — сто десять килограммов, рост — сто семьдесят сантиметров, рогов и копыт нет.
«Эколог», — понял заяц и задумчиво пожевал собственное копыто. Впрочем, есть совершенно не хотелось. Последнее время такое с ним часто случалось. Старость. Тяжело кряхтя, заяц вскарабкался на ближайшую сосну и улегся спать в просторном дупле, уже заботливо согретом тупым с пересыпа медведем. Косолапого заяц вышвырнул из дупла без особой злобы, просто, чтоб не путался между лап. Заяц уже спал, а под сосной еще копошился и вычурно ругался большой и теплый эколог, на котором молча лежал потный от страха медведь.
За последнюю неделю мишке уже трижды доставалось от лопоухих, и только раз — от танкистов, перепутавших его с зайцем. В этом странном лесу им, медведям, было тяжелее всего. Ведь только они здесь и были нормальные.
