Цельнотянуто с ВВ.
Председатель колхоза "Красно-белые заветы Ильича",Леонид Арнольдович Федуненко,угрюмо оглядел клубный зал. Ядовитый,сизый папиросный дым,стлался,как утренний речной туман, над рядами деревянных кресел. В тумане этом,как острова в архипелаге,плыли сбитые в группки члены партхозактива.
Леонид Арнольдович поднялся с председательского места,оправил видавшую виды военную гимнастерку,и веско начал:
- Ну,что,товарищи,собрание партхозактива нашего колхоза можно считать открытым. На повестке дня два вопроса: международное положение в Грузии и отчет по итогам квартала. А положение наше,прямо скажем,не ахти. Вот и товарищи в районе так считают,в связи с чем,к нам,товарищи ,прибыл товарищ из района, Карпов Валерий Георгиевич.
Произнеся сей монолог,Леонид Арнольдович шумно выдохнул,вытер выступившую на лбу испарину,и подобострастно посмотрел на сидевшего рядом районного начальника,задумчиво лузгавшего семечки.
- Я,так кумекаю,товарищи,-продолжил Федуненко ,не дождавшись реакции,-ситуацию в Грузии мы обсудим опосля,а по второму вопросу прошу высказываться.Итак...
В зале повисла тишина. Колхозники скромно потупились в заплеванный шелухой пол.
- Ну,что же вы,дорогие мои? Смелее! Давайте начнем с фермы. Вот товарищ Вышло. Что у вас с планом по молоку?
Рыжий Вышло тяжело вздохнул и поднялся.
- А что я? У меня доярок квалифицированных не хватает. Я сколько раз просил увеличить штат! А воз и ныне там... Две коровы травмированы-ноги вывихнули на поле,а лучшую дойную корову -Зорьку,между прочим,ты,Леонид Арнольдович,в соседний колхоз продал!
Председатель досадливо крякнул и покосился на пролжавшего жевать семачки Карпова.
- Ты это...того... прекращай,понимаешь! Коровы у его травмированы! А фельшер на что у нас?
Из тумана вынырнуло плоское азиатское лицо.
- Моя правильно лечить. Хорошо лечить. Засем пастух такой? Неправильно пасти,корова ноги ломай,я потом лечить. Корова глаза смотреть страшно,корова потом молоко не давать - я лечи.Надо хорошо пасти!
Слева,как волжский утес,воздвиглась фигура пастуха Муслимыча. Его усы воинственно топорщились.
- Слюшай,э,зачэм пастух сразу виноват? Я дэсять лет в горах баранов пас,да.К вам приэхал пасти,да? Пиридседатель звал,слюшай.Здесь гор нэт,слюшай,как пасти?!
Собрание загомонило разом. Кто-то кричал обидное Муслимычу,иные высказывали сомнение в профригодности фельдшера. Зачем то подбили глаз мирному и тихому шабашнику-молдованину Копальчуку,скромно молчавшему в тряпочку.
- А ну,тихо!,-забренчал Леонид Арнольдович по графину,-отставить! Вам здесь не тут! У вас что-то будет,Валерий Георгиевич?
Присланный из района отряхнул руки,приподнялся,и глядя поверх колхозных голов,сурово уронил:
- Пастуха будем снимать.
Партхозактив радостно загудел.
- Шайтан!...,-вскинулся было отставленный,но на него зашикали и принудили к миру. Федуненко развел руками и укоризненно посмотрел на Муслимыча.
"Я тебя предупреждал...",- говорил взгляд председателя.
- Правильно! Давно пора!,-вскочил колхозный электрик Володька Шустров по прозвищу "Электричка",полученную им отчасти из-за профессии,отчасти из-за скорости падений с телеграфных столбов.
- Далее...,-продолжил невозмутимо товарищ Карпов,- в связи с последними решениями там...,-он ткнул значительно пальцем вверх,- к вам направляется по обмену опытом зарубежный специалист. Из Дании...Знатный,замечу,животновод.
Сельский форум потрясенно притих. Из тревожных шепотков можно было уловить только то,что местный бомонд изрядно "плавал" по части географии и имел смутные представления как о самой Дании,так и о ее животноводах.Самым авторитетным мнением, оказалось мнение старика Ферапонтыча о том,что в этой самой Дании водятся крокодилы.
Еще долго судили и рядили о том,о сём. Строили радужные планы и гадали,понравятся ли заграничному привереде местные бурёнки,и не стоит ли вернуть по такому поводу в родное стойло так некстати проданную Зорьку.
Активисты,возбужденно переговариваясь,расходились по домам,бурно обсуждая новость и отчаянно жестикулируя. Важный товарищ Карпов уже укатил на пыльном "УАЗике" в свой район,а председатель Федуненко отправился хлопотать о постое для "датского прынца",как его уже метко окрестили аборигены.
На клубном крылечке,в сгущающихся летних сумерках,остались двое.Механизатор Дзыба,видный из себя мужик,и тракторист Важенов. Смолили папиросы,молчали.
- Ну,чево?...,-нарушил тишину тракторист,-чево делать будем?
- А чево?,-зевнул Дзыба.
- Как это "чево"? Прикандыбает энтот жывотновод хренов,скажет,мол,кормов не хватат,давайте,дескать,за работу.Впрягет,как лошадь.Небось,враз забудешь к Клавке своей бегать,в рабоче время-от...
- Ну и чево? Сам о себе кумекай,как солярку коммуниздить то будешь...
Важенов замахал руками,зашикал на механизатора,тревожно оглядываясь:
- Кака ишшо солярка?! Ты чево...
- А ничево.
Дзыба втоптал окурок в землю,потянулся,и нагнувшись к подельнику,прошептал:
- А ежели чево,ночи у нас тута тё-ё-мны-я-я... Оглоблю в руку и... И не таковских обламывали.Это,брат,не Дания - таракания...
И сплюнув,ушел,сминая сапожищами траву, куда-то в темень. К Клавке,наверно.
А Важенов еще долго стоял,курил,и думал о далёкой загадочной стране Дании,где водятся крокодилы.
